Неточные совпадения
Он
зажал двугривенный в руку, прошел шагов десять и оборотился
лицом к Неве, по направлению дворца.
Он лениво опустился на песок, уже сильно согретый солнцем, и стал вытирать стекла очков, наблюдая за Туробоевым, который все еще стоял,
зажав бородку свою двумя пальцами и помахивая серой шляпой в
лицо свое. К нему подошел Макаров, и вот оба они тихо идут в сторону мельницы.
Самгин собрал все листки, смял их,
зажал в кулаке и, закрыв уставшие глаза, снял очки. Эти бредовые письма возмутили его,
лицо горело, как на морозе. Но, прислушиваясь к себе, он скоро почувствовал, что возмущение его не глубоко, оно какое-то физическое, кожное. Наверное, он испытал бы такое же, если б озорник мальчишка ударил его по
лицу. Память услужливо показывала Лидию в минуты, не лестные для нее, в позах унизительных, голую, уставшую.
Люди слушали Маракуева подаваясь, подтягиваясь к нему; белобрысый юноша сидел открыв рот, и в светлых глазах его изумление сменялось страхом. Павел Одинцов смешно сползал со стула, наклоняя тело, но подняв голову, и каким-то пьяным или сонным взглядом прикованно следил за игрою
лица оратора. Фомин,
зажав руки в коленях, смотрел под ноги себе, в лужу растаявшего снега.
Нехлюдов достал бумажник, как только смотритель отвернулся, но не успел передать десятирублевую бумажку, как. смотритель опять повернулся к ним
лицом. Он
зажал ее в руке.
Окся неожиданно захохотала прямо в
лицо Кишкину, а когда он замахнулся на нее, так толкнула его в грудь, что старик кубарем полетел на траву. Петр Васильич
зажал рот, чтобы не расхохотаться во все горло, но в этот момент за его спиной раздался громкий смех. Он оглянулся и остолбенел: за ним стоял Ястребов и хохотал, схватившись руками за живот.
Сильный гангренозный запах ошиб Кулю и заставил опустить приподнятую полу. Он постоял и, сделав усилие подавить поднимавшийся у него позыв к рвоте,
зажав платком нос, опять приподнял от
лица раненого угол свитки.
В ужасе и гневе она начала кричать без слов, пронзительно, но он своими толстыми, открытыми и мокрыми губами
зажал ей рот. Она барахталась, кусала его губы, и когда ей удавалось на секунду отстранить свое
лицо, кричала и плевалась. И вдруг опять томительное, противное, предсмертное ощущение обморока обессилило ее. Руки и ноги сделались вялыми, как и все ее тело.
Как ни
зажимай нос, а очутишься с начальством
лицом к
лицу, волей-неволей обонять придется!
Тощий, сутулый поп пришёл вечером, тихонько сел в угол; он всегда засовывал длинное тело своё глубоко в углы, где потемнее, тесней; он как будто прятался от стыда. Его фигура в старенькой тёмной рясе почти сливалась с тёмной кожей кресла, на сумрачном фоне тускло выступало только пятно
лица его; стеклянной пылью блестели на волосах висков капельки растаявшего снега, и, как всегда, он
зажал реденькую, но длинную бороду свою в костлявый кулак.
Лицо ее обращено к окну; руки она, как дитя,
зажала между коленями, сердце ее громко бьется в комнате.
Строго соблюдались правила: подножку не давать, лежачего не бить, не переходить в «обхватку», за волосы не хватать, голову под мышку не
зажимать,
лица рукавом не закрывать.
Он уложил учителя на кровать, облепил ему рот и нос, как маской, гигроскопической ватой и стал напитывать ее эфиром. Сладкий, приторный запах сразу наполнил горло и легкие учителя. Ему представилось, что он сию же минуту задохнется, если не скинет со своего
лица мокрой ваты, и он уже ухватился за нее руками, но фельдшер только еще крепче
зажал ему рот и нос и быстро вылил в маску остатки эфира.
Собака принималась ворчать несколько раз, но Костя
зажимал ей пасть. Бродяги встречаются в горах довольно часто и по глухим местам пошаливают. Я сейчас же представил себе двух пойманных бродяг, которых видел в волости. Особенно один остался в памяти, —
лицо такое зверское, смотрит исподлобья. Встретиться ночью в лесу с таким бродягой не особенно приятно. Прибавьте к этому, что старшему из нас было всего пятнадцать лет.
В монастырской церкви, при последнем прощании с дочерью, он не застонал и не зарыдал, как это всегда бывает. Все тот же мрачный, блуждающий взгляд, полный отчаяния… Когда начальница отрезала прядь черных кудрей его дочери и подала ему, он тупо посмотрел сначала на нее, потом на прядь, конвульсивно
зажал в руке волосы и закрыл
лицо рукою.
Спирька неожиданно изогнулся, с силою боднул Оську головою в
лицо, вырвался и, шатаясь, побежал к двери. Разгоряченные ребята — за ним. Оська стоял,
зажав ладонями
лицо, из носу бежала кровь. Вдруг — дзеньканье, звон, треск. У двери были сложены оконные рамы, Спирька споткнулся и упал прямо в рамы. Барахтался в осколках стекла и обломках перекладин, пытался встать и не мог.
Солдат
зажал ему рукою рот, но он высвободил
лицо и снова завопил с жидовскою школьною вибрациею...
И чтобы сильнее почувствовать свою волю, Юрий Михайлович закрыл глаза: на мгновение, как в зеркале, он увидел свое побледневшее светящееся
лицо; и дальше ему почудилось, что от головы его стелются назад светлые ленты лучей, отвеваются назад и веют перья блестящего шлема, — будто стоит он на колеснице, крепко
зажав в окаменевшей руке стальные вожжи, и уносят его ввысь огненные небесные кони.